В 2016 году Арсеньевской епархии исполняется 5 лет. В связи с этой круглой датой планируется выпустить цикл интервью под названием «Люди Арсеньевской епархии». Люди Церкви – кто они? Жизнь пройти – не поле перейти, но каждого человека ведет Божественный Промысел. Люди – это главное богатство, главное сокровище всей полноты Церкви и Арсеньевской епархии как её части.

Отец Александр Семенов приехал в Арсеньевскую епархию осенью 2014 года. Его, выпускника семинарии Троице-Сергиевой Лавры, после рукоположения в диакона благословили 3 года послужить на Дальнем Востоке.

Первый год будущий батюшка отслужил на Сахалине, и вот уже почти два – в Арсеньевской епархии. Епископ Арсеньевский и Дальнегорский Гурий рукоположил диакона Александра во священника 21 ноября 2015 года.

– Родился я в Астраханской области, в п. Володарск. Это степная, полупустынная местность. Приморский край отчасти напоминает мне Астрахань: и то и другое находится на южной широте, и Астрахань и Приморье – популярные места охоты и рыбалки. В детстве прямо перед домом мы ловили осетра. На столе всегда была чёрная икра, там её много. В лихие 90-ые нормального хлеба у нас не было, а икра была. Как в фильме «Белое солнце пустыни», который как раз и снимали в Астрахани: главного героя заставляли есть икру, а он скучал по хлебушку.

Сейчас мои родители, Александр Сергеевич и Ольга Ивановна Семёновы, воцерковились. Отец в храме помогает. А первой к Богу пришла моя старшая сестра Катя. Когда я поступил в школу, она поступала в Астраханский государственный университет на юридический факультет, и во время вступительных экзаменов вся семья много молилась за нее. И Господь помог: ей достались вопросы, которые она хорошо знала.

Примерно между моим восьмым и девятым классами школы и я задумался о смысле жизни. Мне было очень плохо, часто наваливалась непонятная тоска. Я стал ходить в храм, много размышлял о жизни. Очень хотелось жить как все молодые люди, но у меня никак не получалось. На вечерней службе в праздник Вербного воскресения мне внезапно стало так плохо, что я чуть не потерял сознание. Как будто в груди что-то металось, была какая-то паника. Но я решил, что нужно ради Господа это потерпеть. И вдруг мне стало очень-очень хорошо и светло на душе. Появилась радость и надежда, тяга к Богу. Похожее ощущение бывает, когда ждешь Пасху или наступления утра после долгой ночи. Так я до сих пор и живу с этим чувством.

Христианство познается исключительно на практике. В этот момент, когда мне стало плохо, Господь мне открыл, что лучше быть с Ним, и Его помощь всегда рядом. Тогда я был крещеный, но невоцерковленный. У многих невоцерковленных людей бывает такое: становится плохо в храме, они выходят… Слава Богу, что я не вышел, а остался в храме.

Через короткое время после этого события меня пригласили в храм пономарить. Было мне тогда 14 лет. Я стал неофитом: читал духовные книги, особенно жития святых, соблюдал посты, выполнял молитвенные правила. Неофитство – это хорошая, естественная вещь: моя душа так долго голодала, и теперь жаждала наконец приобщиться духовной пищи. В Астрахани летом дикая жара: плюс 50-60 градусов. Первое время я даже приходил прислуживать в алтаре в шортах, пока батюшка мне не сказал, что так нельзя. Это был уже небольшой подвиг: в штанах идти на службу, терпеть ради того, чтобы послужить Богу. С того момента, как я стал пономарём, я много времени проводил в храме: готовил его к службе, убирал, следил за ризницей и пр. Круг обязанностей у меня был широкий, а режим – еще напряженней: школа-музыкальная школа-алтарь. Расстояния между храмом, школой и музыкалкой были большие, приходилось их преодолевать пешком, так как маршруток еще не было.

Однажды я случайно услышал, как батюшка говорил моей маме: «Призвание Саши – священство». Тогда я подумал: «Странно как-то, я вроде ничего такого за собой не замечаю». Но впоследствии так оно и получилось.

– Когда я учился в 10 классе, наш батюшка, о.Сергий Старосветский, предложил поступать в Московскую духовную семинарию в Троице-Сергиевой Лавре. Узнав, что священники и даже уже семинаристы должны проповедовать с амвона, я ужаснулся: «Как же так, и я так должен буду стоять и говорить?!» Это было для меня самое сложное. Но несмотря на это, в 17 лет я поступил в семинарию.

Уже во время учебы один из моих старших друзей агитировал нас написать прошение на прохождение военной службы: была возможность попасть в хорошие элитные войска – отряд специального назначения «Русь». Мы рванулись туда, и мой друг по имени Гавриил ушел в армию, а я в последний момент передумал. Дядя моего друга, иеромонах Севастиан, пожурил меня за то, что я взялся за гуж, а оказался не дюж. Меня и самого совесть укоряла, не знал, что делать. Гавриил уже пришел с армии, мы встретились, и тут я говорю: «Дай-ка мне номер отца Алексея (батюшки, который занимался отправкой семинаристов в армию)». Он так на меня пристально посмотрел и говорит: «Точно? Ты уверен?» Я говорю: «Уверен». Созвонился я с отцом Алексеем, взял академический отпуск на время несения военной службы и пошел исполнять свой гражданский долг. Меня как раз должны были постригать во чтеца, но я пошел к проректору и попросил его пока меня не постригать. Все-таки чтец – это уже первая степень церковного служения.

Служил я в дивизии Дзержинского, в отряде специального назначения «Витязь» близ города Реутова. Служба в армии чем-то похожа на монастырскую жизнь: строгий порядок, послушание, ни минуты свободного времени и полное нестяжание. Из армии я пришел лысый и худющий-худющий: мы очень много бегали, делали много зарядки, и всё в жилы ушло. После службы я продолжил учебу. Когда мне давали увольнительные в армии, я приезжал в Лавру просто как в свою деревню: все свои, все тебя знают. Приезжаешь как домой, и это было большим утешением. Пропустив целый год, учился уже с ребятами, которые были младше меня на курс. И потому у меня были друзья и на моем прежнем курсе, и на том, на котором я учился после армии.

Если сейчас, не дай Бог, будет война, я буду служить военным капелланом. Служить, исповедовать, причащать, отпевать – священнику хватит работы во время войны.

– Я знакомился то с одной, то с другой девушкой, но все было как-то несерьезно. И тут меня назначили дежурным в Успенский собор Лавры. До этого я туда не ходил вообще, потому что там долгие службы, монашеские, по 6-7 часов. Приходилось стоять, молиться, даже сесть нельзя – ты же дежурный. Этим послушанием Господь дал мне возможность помолиться и успокоиться. Я стал размышлять: «Не за тем мы иной раз гонимся, ведь главное на потребу – это Бог. Господь – это Путь, Истина и Жизнь». Я решил, что нужно совершить что-то значимое. И тут от дежурных ребят услышал, что они ездили служить на Сахалин. Так и возникла идея написать прошение на поездку на Дальний Восток. Тем не менее, тогда меня по каким-то причинам не отпустили, и дело благополучно замялось.

Однажды во время учебы в семинарии позвали нас как-то с ребятами помогать в детский дом для слепоглухонемых. Там очень хорошая, почти домашняя обстановка, выстроен домовой храм – одним словом, своеобразное лаврское подворье. Во время работы там я и познакомился со своей будущей супругой. Произошло это следующим образом: ко мне подошла сестра моей будущей жены и предложила сыграть главную мужскую роль в детской сказке «Сердитая царица». (Этот же спектакль был поставлен матушкой Анной Семёновой в Арсеньеве на Рождество 2016 года) Никогда не любил играть какие-то роли, потому что считаю, что уходить в роль – это либо себя до конца потерять, либо не до конца сыграешь, потому что будет – вот ты, а вот роль. И это будет видно. Но тут согласился, чтобы помочь с постановкой.

Моя будущая жена Анна играла главную женскую роль – роль Сердитой царицы. За время подготовки этого спектакля мы как-то сблизились, хотя и до этого были знакомы несколько лет. Спектакль показывали во многих детских домах и других разнообразных учреждениях. И в конце нашей последней поездки мы сидели за праздничным столом все вместе, а потом я смотрю – что-то Ани нигде нет. Вышел на улицу, и смотрю – она стоит. И я как-то решился и предложил ей выйти за меня замуж. Она конечно в шоке была, вообще не ожидала, но согласилась.

Как выбрать спутника жизни? На мой взгляд, нужно, чтобы человек был тебе по душе. Тебе же с ним жить всю жизнь! Изначально чувствуется, по душе тебе человек или нет. По отношению к Ане у меня была огромная теплая симпатия, хотелось общаться с ней, да даже просто рядом быть. Спокойствие какое-то ощущалось, как будто этого человека ты давно уже знаешь.

Свадьбу мы подготовили всего за неделю. Я был бедным студентом, и нам очень помогли наши лаврские друзья. Так Господь меня сразу смирил и с тех пор не дает мне повода думать о себе высоко. Всё – дар Божий, Господь и жену подарил, и детей, и всё. Часто люди говорят: вот, я сам всего добился! Тяжело такого человека потом вывести из этого состояния.

– После рукоположения во диакона встал вопрос о распределении. Мы думали, что поедем в Астрахань, но из-за той давней заявки меня направили на Дальний Восток на 3 года. Мы прожили год на Сахалине, а 2 года решили провести в Арсеньеве.

Сахалин очень похож на Приморье. Народ там простой – и на службу ревностный, и в грехи легко впадает. Вот не знают, что это грех, и даже в голову не приходит иной раз. Я там ходил в подряснике, и люди на улице прямо-таки голову сворачивали: зрелище какое! А иные наоборот: видят, что батюшка идет, подходят, спрашивают о духовном. В храм не идут, а на улице подойти к священнику им легче. В Приморье люди уже привыкли к подрясникам, делают вид, что не реагируют. И еще что интересно: Дальний Восток – очень патриотичный регион. Правда, из-за специфики региона этот патриотизм несколько атеистический. Люди часто забывают о том, что Дальний Восток осваивали именно верующие, православные люди. Именно первопроходцы строили здесь храмы, которые потом были разорены в советское лихолетье. Об этом надо помнить.