По благословению епископа Арсеньевского и Дальнегорского ГУРИЯ

СВЕТИЛЬНИК ЗАБАЙКАЛЬЯ

посвящается 250-летию со дня рождения
преподобного Варлаама Чикойского,
Забайкальского чудотворца

          Варлаам Чикойский (1774 – 1846) – преподобный, миссионер, Забайкальский Чудотворец, чье 250-летие со дня рождения нынче празднует Восточная Сибирь. Имя преподобного известно каждому забайкальцу и прибай­кальцу, но на Дальнем Востоке не все знают об этом светильнике благочестия, стяжавшем свою святость в близком к нам регионе – в Забайкальском крае. Здесь же пребывает и благодать его мощей.

Во время паломничества в 2005 году по святыням Восточной Сибири мы обнаружили, что мощи Забайкальского Чудотворца, преподобного Варлаама из Свято-Воскресенского храма перенесены в новый, только что отстроенный и ещё благоукрашаемый Казанский собор города Читы. Заинтересовались жизнью местночтимого святого, запомнили его.

Позже, работая в 2011 году в Забайкальском государственном архиве в Чите, в ветхом фонде XIX века, содержащем документы по православию за Байкалом, обратила внимание на рукопись воспоминаний (возможно, воспроизведённую копию) забайкальского миссионера XIX века, архимандрита Мелетия (Якимова), позже ставшего епископом Селенгинским, викарием Иркутской епархии, начальником Забайкальской Духовной миссии. Его воспоминания были посвящены жизнеописанию основателя Иоанн-Предтеченского скита, пустынника Варлаама и, конечно, давно и хорошо знакомы сибирским учёным, некоторые из которых участвовали в исследовании истории обители, в обретении и прославлении его честных мощей.

Эти записки написаны в Рязани в 1901 году и опубликованы в Одессе в 1912 году. Углубилась в их чтение, ощутила, как необычна судьба этого светильника благочестия для суровых забайкальских мест и как она поучительна для нас, жителей российской окраины. Почитание этого сибирского святого – лишь малая дань памяти о Его подвигах.

И как жаль, что многие дальневосточники, отправляясь «в Россию» по Транссибу, не знают, что вот, рядом с Читинским вокзалом, на Привокзальной площади, в возрожденном на своем историческом месте Казанском соборе, на солее, у придела Александра Невского, покоятся мощи Забайкальского Чудотворца Варлаама Чикойского.

В силу огромной отдалённости от развитой европейской части России, географической особенности, суровости природно-климатических условий и малой населённости территории за Байкалом, здесь известно немного святых, тем более преподобных, и тем дороже нам имя Варлаама. До него в этих местах стяжали святость, пожалуй, лишь иргенские мученики Симеон, Киприан, Иосиф, Василий и иже с ними, а кто ещё, то одному Богу ведомо.

          Огромные пространства за Байкалом, несмотря на появление здесь первопроходцев ещё в XVI веке, до XVIII века не ведали христианства. Самым известным в это время миссионером и первым архиереем Восточной Сибири был, несомненно, Святитель Иннокентий (Кульчицкий), первый епископ Иркутский. Бывшие до него Иркутские архиереи были викариями Тобольской митрополии.

В состав огромной Иркутской епархии входило и малоизведанное Забайкалье, история миссионерства в этих местах тесно связана с именем основателя расположенного в Чикойских горах Иоанно-Предтеченского скита преподобного Варлаама, в миру – Василия Федотовича Надежина.

Пришёл Василий Федотович в эти, забытые Богом места из Нижегородской губернии. Дворовой крестьянин П.И. Воронцова, он ушёл из родных мест, тяготясь миром и желая удалиться для спасения души, несмотря на то, что находился в крепостной зависимости. Часто бывал в паломничествах по храмам и монастырям, а в одном из них встречался с Серафимом Саровским, подарившим ему деревянный наперсный крест, как благословение на монашеские подвиги.

На его счастье, и господа Воронцовы и его домашние отнеслись с пониманием к его стремлению пребывать в молитвенном состоянии, предоставив его судьбу Промыслу Божию. В Киево-Печерской Лавре, куда он пришёл за благословением, о нём, как беспаспортном было заявлено властям, признавшим его бродягою и сославшим его в Сибирь, на поселение.

В 1814 году, он уже зрелый, сорокалетний, явился в город Иркутск, столицу Восточной Сибири, куда шёл целых три года. Пришёл для уединения в главную иркутскую обитель – Вознесенский монастырь, где покоились мощи Святителя Иннокентия Иркутского.

Пробыв в Иркутске месяц, направился за Байкал, к месту ссылки. Местом поселения была назначено село Малая Кудара, расположенное по двум берегам реки Кудара, в гористой местности, окружённой тайгой, в 110 километрах о города Троицкосавска. Во время поиска молитвенных мест, послужил сторожем и чтецом в церквях Урлука, Верхней Кудары, Троицкосавска и Кяхтинской торговой слободы.

В Кяхте Господь послал ему замечательного духовника, известного в тех местах священника Аетия Разсохина, который благословил его на оставление мирской жизни ради трудов во славу Божию на поприще пустынножительства.

Забайкалье считают краем безбрежных степей, лесов и живописных сопок.

Место для отшельничества было выбрано отдалённое, на границе Китайской Монголии, в глухом лесу и горах, подобных Афонским, на одной из сопок Чикоконского хребта. В эти места из местных иногда заходили кочующие со стадами буряты. Издавна оседло селились ищущие воли казаки, староверы, да ссыльные, отправленные на вечное поселение.

Уединившись здесь для молитвы и поста, сокровенного богомыслия, Василий Надежин начал подвиг пустынножительства, построив простой шалаш и поставив рядом деревянный крест для освящения места и в защиту от вражьей силы. Место это находилось в семи верстах от волостного села Урлук и в трёх от села Голдановки. Здесь, и встретил его местный голдановский охотник Лужников, изумившийся той аскезе, которой предал себя незнакомый странник, построивший шалаш в этих суровых местах и установивший рядом свежевытесанный восьмиконечный крест.

Познакомились, странник откровенно рассказал, что является беглым из Нижегородской губернии, теперь он забайкальский ссыльный. На вопрос, как выживает и чем питается, без прикрас сказал, что молится и у него есть немного сухарей и муки, купленной в Урлуке, да собирает то, что Бог подаст здесь на месте: черемшу, дикий лук-мынгыр, иногда копает корни сараны, но их тяжело выкопать в этой каменистой местности, ружья нет. Охотник стал приносить ему кое-какие продукты и помог обустроить первое более-менее тёплое жилище – землянку, а потом сообща срубили из сосен небольшую келью.

Подобная жизнь, полная лишений, в сложных условиях и суровом климате (морозы до 50 и более), была серьёзным испытанием физических и духовных сил. Обладая великим смирением, называл себя простым бродягой. Здесь, в уединении, владеющий грамотой отшельник, в свободное время занимался переписыванием книг и молитв для своих знакомых. Безвестная жизнь продолжалась более четырёх лет. В эти годы много было преодолено неимоверных трудностей и искушений, но праведнику и этого было мало. По преданию, для духовной борьбы и смирения он надевал железную кольчугу, которая заменяла ему вериги.

Молва об отшельнике в горах разошлась по округе. Появились редкие молитвенники и любопытствующие, а потом нашлись и те, кто захотел подражать его жизни. Постепенно к нему присоединились девять человек. Вскоре об обители узнали в ближайшем крупном поселении, пограничном городе Троицкосавске, расположенном в 138 километрах. Место его уединения стали посещать пришлые молитвенники, появились пожертвования, на которые в 1826 году начались постройки в тайге. Впоследствии зажиточные граждане «чайной столицы» империи с торговой слободой Кяхта все годы существования обители активно участвовали в её жизни.

Первая скитская часовня. 1826 г.

 Маленькая пустынь приобретала новые черты. Были построены кельи для новых насельников и поставлена небольшая часовня во имя Иоанна Предтечи, в которой ежедневно читались монашеское правило, Псалтирь, акафист. Так формировалась небольшая православная община. В 1826 году здесь появилась заштатная пустынь, так зародился Чикойский скит Селенгинского Троицкого монастыря. Василий Федотович сам проводил возможные службы в отсутствии священника.

Так как подвижник числился ссыльным, приписанным к определённому месту ссылки, в 1827 году он был арестован земской полицией и увезен в острог, затем в Иркутскую духовную консисторию, где Иркутский архиепископ Михаил (Бурдуков), после беседы со ссыльным отшельником Василием предложил ему принять постриг и преобразовать скит в миссионерскую обитель для обращения в Православие бурят и монголов. Через год, 5 ноября 1828 года по предписанию архиерея настоятель Селенгинского монастыря иеромонах Израиль постриг Василия Надежина в монахи с наречением имени Варлаам. Через два года он был рукоположен во иеромонахи. После этого владыка Михаил благословил «устроение Чикойского скита на твёрдом основании», обязав начать строительство храма, правильно руководить собранной братией и взяться за многотрудную миссионерскую работу среди местного бурятского и старообрядческого населения.

Чикойский монастырь близ Урлука. Рис. Н.Каразина, грав. М. Рашевского, 1880 г.

Так, на границе части Монголии, входящей в состав Китая, а также Троицкосавского и Верхнеудинского округов Забайкальской области началось формирование будущего Иоанно-Предтеченского монастыря в Чикойских горах. Ближайший крупный населённый пункт, пограничный город Троицкосавск со слободой Кяхта в 138 километрах. Жители этого города охотно посещали пустынь, как и живущие в окружающих селах староверы.

Монастырь находился на склоне сопки, в 4,2 км от р. Чикой, поэтому строения обители возводились на первично созданных искусственных террасах, находившихся одна над другой. На крутых участках, на склонах устанавливали деревянные и даже каменные лестницы. Террасы выдалбливали в горном склоне и укрепляли бутовым камнем. По одной из террас была проложена и дорога, ведущая к главным, Царским воротам монастыря.

Вид на Чикойский монастырь сверху. Аэрофотосъёмка, 1890 г.

Постройки велись на каменных или кирпичных фундаментах. В строительстве использовался местный камень. Постройки соединялись между собой пешеходными тропинками. Вдоль основной тропы были высажены ели, часть которых сохранилась. Монастырь занимал около 3 гектаров земли и имел 18 построек.

Всего, в разные годы здесь было отстроено три храма: сначала, в 1830 году из часовни, с которой и начала свою историю обитель, вырос храм Святого Пророка Иоанна, Крестителя Господня (позже обновлён в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных»), через два десятка лет возведён Собор в честь Рождества Иоанна Предтечи (1837-1841 гг.) и церковь преподобного Варлаама Печерского, небесного покровителя основателя монастыря, над покоями игумена Варлаама и две часовни, построенные в разные годы. Также к монастырю была приписана церковь в скиту (1890 г.) при Ямаровских минеральных водах, находящихся более чем в 200 км от монастыря.

Одновременно возводились и постройки бытового назначения: двухэтажный настоятельский корпус, кельи для братии, дом для паломников, кухня, трапезная, амбары, скотный двор.

Воду добывали из почти тридцати оборудованных колодцев, отапливаемых в зимнее время, или использовали сточную, после дождя, для чего были вырыты колодцы и устроена система дамб. Все постройки были обнесены деревянной оградой. Монашествующие и послушники занимались хлебопашеством, скотоводством, в небольшом объеме рыболовством. Число обитателей монастыря во все годы его существования оставалось незначительным.

Обитель владела наибольшими, по сравнению с др. православными монастырями края, земельными угодьями, в кон. XIX в. – более 800 га. Монастырь обладал самым крупным неприкосновенным капиталом – до 50 000 р.

Чикойский монастырь. Фото, 1900 г.

Таким образом, здесь, в высокогорье, было всё необходимое для жизни: тайга давала пищу и топливо, родники чистейшей воды били, казалось бы, из самих гор, монастырские постройки были лиственничными, крепкими и здоровыми. Многим, кто приезжал в эту обитель, рельеф, да весь природный пейзаж напоминали Святую гору Афон, обитель стали нередко называть Забайкальским Афоном. Одна из ближних сопок до сих пор зовётся Афонской.

Главной задачей монастыря была определена миссионерская работа. Она определила значение монастыря. Пожалуй, это и было главной причиной, почему беглому крестьянину, набожному и грамотному разрешили основать скит, а потом и монастырь в «анклаве» семейских (старообрядцев, высланных в Забайкалье в XVIII веке). Новопоставленному иеромонаху-миссионеру были определены вполне конкретные цели и даны Правила для руководства при обращении иноверных в христианскую веру с поручением обращать окрестных инородцев в православие, а также продолжать постоянную работу с раскольниками.

Село Урлук, семейские. Фото 1927 г.

Отныне, в обширном, отдалённом Забайкальском крае отцу Варлааму предстояло взять на себя огромные миссионерские труды, так как Урлукская волость в составе своего населения имела не столько православных, сколько раскольников поповской и беспоповской сект. Задачи перед монастырем были поставлены труднейшие.

В данной ситуации иеромонах Варлаам предпочёл опереться на единоверие – направление в православии, направленного на преодоление церковного раскола, когда единоверцам дозволено совершение богослужений по старообрядческим правилам, по старопечатным книгам, крещение двумя перстами, что являлось для них крайне принципиальным, но при этом не отделять себя от Русской Православной Церкви, сохраняя её единство.

Количество обращенных в единоверие старообрядцев стало стремительно расти. По данным Иркутской епархии количество старообрядцев, выбравших путь единоверия, достигло несколько тысяч. Появились единоверческие церкви (Нижнеарымское, Бичура, Тарбагатай), прихожане которых сохраняя двоеперстие и сам привычный процесс богослужения, признавали иерархию Московского Патриархата. Свершилось почти невозможное – прослышав о ревностном служении иеромонаха, о его замечательных личных качествах, в обитель потянулись старообрядцы. С появлением в обители второго иеромонаха Аркадия, преподобный получил возможность крестить детей раскольников по домам, куда его часто приглашали.

Считая учёбу самым надёжным средством к воспитанию детей в духе православия, в середине 1830-х годов будущий преподобный основал в обители училище для поселенческих и старообрядческих детей, сам преподавал им грамоту и Закон Божий.

В 1835 году скит был официально признан как заштатный и освящен в честь Рождества Иоанна Предтечи. Об его учреждении было напечатано сообщение в газете «Московские ведомости» и сразу пошли пожертвования на строительство храмов.

Доводилось отцу Варлааму обращать в православную веру прибегавших к нему в скит и по селениям людей разных национальностей – татар, евреев и бурят. Братия монастыря нередко навещала иноверческие семьи, помогала, убеждала.

В 1835 году скит был официально признан как заштатный и освящен в честь Рождества Иоанна Предтечи. Об его учреждении было напечатано сообщение в газете «Московские ведомости» и сразу пошли пожертвования на строительство храмов.

Со времени посвящения усердного иеромонаха в 1839 году в сан игумена, начинается расцвет Иоанно-Предтеченского монастыря: одновременно с ведением многотрудной миссионерской работа среди раскольников и иноверцев, постоянной просветительской работы среди местного населения, преодолев всевозможные трудности, под его руководством насельники новой обители продолжают обустройство монастыря, его территорию, содержание колодцев, ведение обширного монастырского хозяйства.

Территория Чикойского монастыря. Фонд МАЭ РАН. Фото, конец XIX в.

В 1839 году перестроили церковь, она была обновлена в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных» (т.е. в ней появился соответствующий придел). В это время архиепископ Иркутский преосвященный Нил (Исакович) исходатайствовал в Святейшем Синоде три тысячи рублей на устройство Чикойского скита. Один из крупнейших промышленников того времени Н.И. Игумнов устроил в нижнем, каменном этаже соборного храма, отстроенного в центре обители, придел во имя Св. Апостола и евангелиста Матфея.

В 1840 году монастырю были выделены земельные владения, площадью до 735 десятин (около 800 гектаров). Большая часть земли была занята лесами, но даже небольшая часть свободных земель позволила развести огороды, выделить загоны для скота, а также покосы. Было немного и пахотных земель.

Преподобный Варлаам стяжал дар проникновенного пастырского слова. То усердие, с каким он крестил детей и напутствовал умирающих, та горячая вера, с которой он служил Богу и людям, невольно располагала к нему сердца даже закосневших в неверии, коих в глухих углах Сибири было немало.

Несмотря на преклонные лета, старец Варлаам никогда не пропускал ежедневных служб, которые в течение десяти лет, пока не было особого священника, совершал сам неукоснительно.

          Безоблачным его служение назвать нельзя, было на его пути многое: аресты, наветы врагов, осквернение храма иноверцем, выстрел злобного невера в селе Урлук. Всё это со смирением перенёс преподобный Варлаам.

Как один из главных деятелей противораскольнической миссии, в 1844 году игумен Варлаам был пожалован от имени государя орденом Св. Владимира III степени. Кроме того, по ходатайству преосвященного Нила он получил благословение Святейшего Синода, а в 1845 году награждён Золотым наперсным крестом. В этом же году старец Варлаам стал чувствовать сильное снижение жизненных сил, но продолжал трудиться, а в январе следующего года, совершив до этого миссионерское путешествие по селениям Урлукской волости, отошёл в вечность. Погребен у южной стороны алтаря Иоанно-Предтеченского храма, в основанной им одноименной обители.

*В 1984 году Варлаам Чикойский прославлен для общецерковного почитания в Соборе Сибирских святых.

В настоящее время, это святой, мощи которого находятся ближе всего к Дальнему Востоку – в городе Чите.

Основанный им в суровых условиях Чикойских гор юго-западного Забайкалья Иоанно-Предтеченский монастырь, просуществовал исторически малый срок, около ста лет. Однако, его значение невозможно переоценить. За время существования этой обители, благодаря подвижническим трудам преподобного и его последователей, множество людей получили своевременную духовную помощь, тысячи, проживающих вокруг старообрядцев пришли к примиряющему единоверию, многие местные иноверцы приняли православную веру. Монастырь был закрыт в 1915 году, по официальной версии по причине резкого снижения уровня воды в колодцах и переведён в Староселенгинский Спасский собор, который в этом же году был преобразован в Селенгинскую Спасскую мужскую обитель. На месте монастыря осталась заштатная пустынь, просуществовавшая до середины 1920-х годов. Последний монах умер в 1927 году. Более-менее сохранившимися постройки бывшего монастыря оставались до начала 1930-х годов.

Продолжение следует…

Лариса Колодей,
член Русского Географического Общества,
историк Арсеньевской епархии

Просмотров: 129