Такого колокола, как у нас в селе Чугуевке, в Приморье больше нет нигде. А как мы его добывали, и кто оказал в этом посильную помощь – это отдельный рассказ.

Много усилий пришлось приложить к восстановлению церкви в нашем селе.

И что интересно, вроде бы и власть коммунистов закончилась, а бездушие и трусость прочно поселились в кабинетах начальников. В разговорах наедине почти все они поддакивали, соглашались с необходимостью духовного возрождения народа. Даже что-то вспоминали из своей жизни, связанное с Богом и церковью. На деле же, суетливо оглядываясь по сторонам, отказывали в самом насущном и переносили обещания «на потом». Приход мы создали в июне 1993 года, в присутствии приехавшего к нам арсеньевского священника о. Михаила.

В январе 1997 года смогли мы, наконец, открыть наш православный храм. Пусть он не очень велик, деревянный, зато с колокольней, но молчит колокольня – храм безголос. Пока приспособили корабельную рынду, подаренную начальником милиции А.И. Тульновым. С парой своих колоколов приезжал на службы отец Александр из посёлка Кавалерово.

Узнали, что при разорении Чугуевской церкви колокол, сдёрнутый трактором из-под купола колокольни, утащили волоком на колхозный двор, откуда он исчез неведомо куда, и решили найти другой колокол. От отца Александра я слышал, что недалеко, в посёлке Ольга, на побережье Японского моря в воинской части на постаменте стоит большой церковный колокол. Несмотря на уверения священника о тщете хлопот по поводу колокола, я поехал в Ольгу – так сильно загорелся желанием заполучить этот колокол. Решил действовать самостоятельно.

Колокол оказался на месте, он был явно церковный: заводского производства, художественного литья, по низу в кружевном орнаменте сцены из библейских сюжетов; над- писи на старославянском. Ёкнуло моё сердце, так как сейчас колокол был частью памятника морякам-дальневосточникам. Рядом на каменной плите виднелась памятная надпись. Командир военных моряков, капитан второго ранга внимательно меня выслушал, но на просьбу о колоколе ответил категоричным отказом. Однако прочитав в его глазах сочувствие нашему делу, я рассказал о наших делах по восстановлению прихода и о том, что колокол нужно вернуть прихожанам, как истинным его хозяевам, если не нам, то ольгинцам. Офицер ссылался на свою обязанность подчиняться распоряжениям командования и при этом сообщил, что недалеко, на старом маяке острова Чихачёва есть два неприкаянных колокола, только нужно обратиться к командованию.

Так сложилось, что во взаимоотношениях с морским военным командованием, а точнее маячной службой, нам помог один из претендентов на депутатское место в краевой Думе, гендиректор предприятия «Приморские лесопромышленники» В.А. Дорошенко. Получить разрешение на вывоз колоколов удалось, но я прекрасно понимал, что на это нужны средства. Срочно организовали сбор денег, да толком собрать и не успели, как меня позвали приехать в Ольгу за колоколами. Выехали срочно, с односельчанином, имеющим машину ГАЗ-52. Приютили нас моряки небольшого катера, на котором пришлось прожить несколько дней в ожидании командира. Нам сочувствовали, поили чаем, поддерживали добрым словом, в воскресенье мне удалось купить у местных рыбаков два десятка рыбин пеленгаса для дома. В общем, ждали командование.

Препятствий с разрешением не было, но вернувшийся командир, махнув рукой в сторону острова, предложил забирать колокола самому. Я оторопел, но деваться было некуда. Крепко задумался: как мне колокола с острова добыть, когда нет никакой, даже самой простенькой лодки? Командир сидит, голову чешет. Рассказал я ему о нашей Чугуевке, о том, как убили в гражданскую нашего священника, как сломали церковь и как нам много предстоит сделать для восстановления приходской жизни. А он махнул рукой и говорит: «Эх, всё я понимаю, гражданин староста, внизу стоят командиры катеров, попробуй договориться, а если не получится, будем сами думать».

Я этот шанс не упустил, бегом спустился к пристани, подошёл к военным: «Здравствуйте господа офицеры!». Рассказал им о нашей проблеме по вызволению колоколов с островка на материк. Слушали меня внимательно. Я взмолился: «Без колокола наша церковь – что человек без языка. Помогите, православные!», и показал документы. Один из командиров попросил поставить за него свечку и взялся помочь. Средства из кассы прихода едва ли покрывали половину расхода соляра. Отступать было некуда, пообещал собрать и привезти столько же (в ценах середины-второй половины 90-х 500 тысяч едва ли составляло 1,5 зарплаты). Командир кивнул боцману – действуй, моряк. И всё сразу закрутилось по-военному, любо-дорого посмотреть.

Мы мчались по волнам, а я любовался зеленью морской воды в бухте Ольга. У берега были большие волны, катер пристать не мог. Всего метров двести оставалось до острова. Катер развернули кормой к берегу и бросили якорь, спустили шлюпку, но волны не давали сесть в неё. Я отодвинул боцмана в сторону, примерился и прыгнул в шлюпку, даром, что пенсионер, матросы попрыгали за мной. Прибойная волна билась о берег усыпанный большими и малыми валунами. В душе порадовался, что догадался надеть болотные сапоги, выскочил как молодой и шлюпку к берегу потянул, а матросы смеются: «Ты, дед, прямо как десантник!».

Высадившись из шлюпки на островок, поднялись ещё метров 800 на его вершину и увидели полуразрушенное здание маяка. Большой колокол оказался на месте, малый уже был вывезен «металлистами». Громада позеленевшего колокола впечатляла, оказался он в диаметре 90 сантиметров и высотой 120, а под собственным весом он со временем погрузился в землю не менее чем на 40 сантиметров. Встал я перед колоколом, перекрестился. Огляделся вокруг, море красиво неописуемо. Колокол весил не менее тонны, сдвинуть его с места нам не удалось.

Доставленный с катера буксирный трос продели в проушную петлю колокола, закрепили, как положено, и дали сигнал на катер. На катере завели лебёдку и потащили. Сначала всё шло как надо, но потом трос стал натягиваться, а колокол – зарываться в землю. Трос натянулся до звона, потом как вырвет колокол из земли и полетел он над ней метров десять-пятнадцать. У меня душа ушла в пятки от страха, что разобьётся медное тулово. Стал ломом поправлять колокол – чуть лебёдка его натянет, я колокол поворачиваю. Так и бежал за колоколом, да ещё ведь тащу язык колокольный, весом килограммов в сорок.

До моря добежал, а трос прикрепить не успел, рухнул колокол в море, а у меня сердце упало. Стали лебёдку натягивать, трос звенит, как струна, а колокола нет – зацепился в расщелине. Лебёдка буксует, двигатель ревёт. Давай я молиться Богу. И ведь вырвали мы колокол из расщелины. Подтянули к борту, стрелой подняли и опустили на палубу. Все радостные такие, матросы хлопают друг друга по плечам, гладят колокол, а я больше всех радуюсь, глазам своим не верю, этакую махину выволокли.

На берегу много народу пришло посмотреть на колокол, на который оказывается, паспорт имеется, откуда мы узнали, что прибыл он в бухту Ольга в 1932 году, и вот выезжает из неё.

Долго рассказывать, как домой добирались, рыбу мою, пеленгаса, на бензин меняли, денег не было. Не зря я волновался, вскоре по отъезду нашему, из Владивостока был звонок в Ольгу, чтоб не отдавали нам колокол. Командир мне сказал, что приказ из Москвы пришёл, в связи с обращением патриарха Алексия вернуть колокола церкви.

По возвращении домой поставил свечу за командира катера, как обещал, снова стал собираться в дорогу обратно, отдавать долги, а во-вторых, попытаться обменять подаренные храму директором местного леспромхоза А.И. Приходько двести кубов леса на тот церковный колокол, что оставался у ольгинских военных, сильно он мне в душу запал. Долги раздал, а обмен, увы, не получился. Вернулся, а вечером мне позвонил епископ Приморский Вениамин. Интересовался, по совести ли мы получили колокол, предлагал обменять наш на меньший. На церковном совете приняли решение: не меняться.

Назавтра же, 20 ноября 1997 года, вымыли мы нашего красавца, почистили, подняли на колокольню гидроманипулятором из леспромхоза, внутри колокольни домкратами подняли на нужную высоту, прицепили язык. Перекрестился я, прочитал молитву и ударил в колокол – и поплыл медный звон над домами и деревьями, над улицами и переулками, над всей нашей Чугуевкой извещая о благой вести – возрождении духа нашего православного