‒ Когда я пришел к вере, я сначала пошел по московским священникам, исповедовался у них, потом поехал в Свято-Троицкую лавру. Помню, захожу в Иоанно-Предтеченский храм, а там отец Венедикт проводит общую исповедь. Я послушал его и тут же встал к нему в очередь, очередь была огромной, и я к нему в первый раз так и не попал. Но уже целенаправленно стремился попасть именно к этому духовнику на исповедь. Приезжаю в следующий раз, выслушал общую исповедь, и тогда уже Господь сподобил меня, видимо, за мою неотступность, поисповедоваться лично батюшке.

А после, побывав у него на духовной беседе, я уже понял, что его образ мне лег на сердце, я потянулся к нему, как к своему духовному отцу. Стал часто к нему приезжать, обращался с вопросами.

Батюшка проводил удивительные беседы, причем не только с самими духовными чадами, – мы к нему приезжали и со своими родителями. Причем с неверующими родителями! Моя мама благодаря общению с ним уверовала. Конечно, Господь к Себе приводит, но многих на моих глазах и из моего близкого окружения Он призвал через отца Венедикта.

Батюшка мне постоянно говорил:

– Сходи к отцу Кириллу, сходи к отцу Науму.

Когда я оказался у отца Наума, тот спросил, у кого я исповедуюсь. Я сказал.

– Отец Венедикт, как апостол Павел, всех своих чад носит в сердце, – сказал тогда старец.

Все трое – отцы Кирилл (Павлов), Наум (Байбородин) и новопреставленный отец Венедикт – ушли один за другим. Царствие Небесное!

Архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель московского подворья Оптиной пустыни:

‒ Наместник Введенской Оптиной пустыни архимандрит Венедикт ушел на Небо в час ночи 22 января 2018 года. Оптину пустынь он возглавил 27 лет назад, 20 января, и покинул врученное ему тогда поприще почти день в день. Интересно, что его отец, раб Божий Андрей, почил 33 года назад 17 января. Может быть, находясь на Небе, он позвал сына к себе. Это наблюдения за Промыслом Божиим, действующим из рода в род от семьи усопшего, с которой мы в последние дни очень тесно общались.

Главное дело наместника – это созидание братства, которое живет Евангельской жизнью, по крайне мере искренне и самоотверженно старается так жить. Ничего никому не доказывая, а просто любя Бога, собранные отцом Венедиктом братия уже не могут жить иначе. Люди чувствуют подвиг. Им даже тогда не надо ничего особо внушать, говорить. Они видят пример Евангельского жития и вдохновляются также следовать в своей жизни Евангелию. Не обязательно себя то и дело называть христианами, монахами: лучше не называться навязчиво, но быть, чем называться и не быть. Книга ценится не за количество слов и не за толщину корешка, а за содержание. Вот так и люди просто видят, сколько в Оптиной пустыни уже собрано смиренных, кротких, духоносных отцов, для которых во главе всего любовь к Богу и ближнему, – и стремятся в эту святую обитель. Кто-то и сам, глядишь, уже ищет иночества.

В Оптиной пустыни отцы являют эту золотую середину царственного христианского пути: и Богу угождать, и людей не забывать. А то иногда бывает так, что людей любят, а до Бога и дела нет, в храм не ходят. Или наоборот: одна только служба на повестке дня, а про ближнего забывают. Нет, отец Венедикт давал понять, насколько все это взаимосвязано, он просто жил по принципу: когда Бог на первом месте, все остальное – на своем. Также научил жить и всю оптинскую братию.

В современном расслабленном мире должен быть какой-то стержень, а людям нужны твердые примеры исповедания веры. Старец Паисий Святогорец говорил: «Монахи – это не фонарные столбы, которые светят под ноги людям, чтобы те не споткнулись в суете, продолжая и дальше метаться по своим делишкам, а это одинокие маяки, которые стоят в бушующем море и указывают путь могущим быть потопленными кораблям».

Еще Ф.М. Достоевский говорил: «Ничего так русский человек не ищет, как святыни и святого. Он говорит: “У меня неправда, ложь, грех, но должен же быть кто-то святой и должна быть где-то правда, и должна быть где-то святыня”. Вот этой святыни он жаждет, найдет ее и поклонится ей, и восславит Бога». Поэтому важно являть этот образ святого жития, чтобы люди в миру понимали: «Да, у нас раздрай и неправда, но вот в монастырях живут по-евангельски, они познали Истину». Вот эту правду жизни по заповедям Евангелия, как и в прежние века, и в наше время Оптина пустынь являет. Там есть, конечно, величайшие святыни: чудотворные иконы, мощи старцев, – но главное ‒ продолжение духовной жизни современными монахами.

Вся православная Москва давеча стекалась на московское подворье Оптиной пустыни ко гробу отца наместника. Этот воевода оставил 200 человек монахов, воинов Христовых. Архимандрит Венедикт оставил для православной России множество духовников, монахов-молитвенников. Нет ничего дороже молитвы. Не в крепком подсобном хозяйстве монастыря дело. Кто-то из великих людей сказал об Оптиной пустыни: «Скольких она сделала, и скольких еще сделает небожителями».

Ясней здесь небеса и чище их лазурь…

Мирской ярем нося и скорбный совершая

Средь мрака и стремнин тернистый жизни путь,

Сподобился я видеть отблеск рая…

На сегодняшний день Оптина пустынь и являет собой этот отблеск рая – благодаря подвигу, трудам, личному примеру отца Венедикта.

К чему он чаще всего призывал? Читайте Священное Писание, запоминайте Священное Писание, исполняйте Священное Писание ‒ и спасетесь! Помолимся о нем. Вечная ему память.

Протоиерей Александр Тихонов, настоятель храма пророка Божия Илии на Воронцовом поле:

‒ Я учился в семинарии вместе с племянником архимандрита Венедикта – отцом Алексеем Пеньковым, ныне он служит в храме Живоначальной Троицы в Конькове. Для него, конечно, дядя был образцом христианина и пастыря. Он часто сам сверялся с ним, и нам в разговорах мог привести в пример. Хотя сам был очень скромен. Когда он нам сказал: «Моего дядю назначили наместником в Оптину пустынь», – мы, его однокурсники, не поверили. Но потом действительно оказалось, что его дядя возглавил этот важнейший для России монастырь.

Первым наместником возрождающейся Оптиной пустыни был нынешний Владимирский и Суздальский митрополит Евлогий. Скорее всего, когда владыка Евлогий, назначенный на Владимирскую кафедру, уходил из Оптиной пустыни, он сказал свое веское слово в пользу назначения вместо себя отца Венедикта, который, еще будучи насельником Свято-Троицкой Сергиевой лавры, зарекомендовал себя.

Помню, я был в Оптиной пустыни 30 лет назад – мы, как школу окончили, приехали туда потрудиться во славу Божию. В каких же там тогда лишениях все жили! Владыка Евлогий очень многое сделал, но до восстановления тогда, когда его переводили, было еще далеко…

Ничего там не было: ни стен в полуразрушенных церквях, ни колокольни. Храм преподобной Марии Египетской вообще бутафорией был – четыре стены из фанеры сооружены были. Со стороны смотришь: вроде храм, – а подойдешь: из фанеры сколочен, просто покрашен снаружи! Там, где башня с Ангелом, обустроили быстренько тогда единственный храм в честь Владимирской иконы Божией Матери, – там и служили. Но народу всегда в нем, как селедки в бочке, набивалось. Казанский собор при советской власти в гараж обратили. Сводов не было. Четырехскатная шиферная крыша, а в алтаре ворота пробиты, сквозь которые в храм заезжали грузовики, – страшное зрелище… Восточной монастырской стены не было, да и южной боковой. Куда ни глянь, – там раньше одни развалины были.

А какие жильцы там жили! Некоторые из них были просто пьяницы, матершинники, драчуны и хулиганы. Там жил один такой учитель физкультуры. Мы, мальчишки, пытались там что-то уже разгребать. Помню, меня из иконописной мастерской отправили воду принести. Я ополоснул ведро и вылил воду на травку, – так он бросился на меня с кулаками. Сильно им там претило восстановление святыни. Вот с таким контингентом отцу Венедикту приходилось иметь дело.

В Иоанно-Предтеченском скиту тоже мирские люди жили. Поначалу, при отце Евлогии, только разве что хибарку преподобного Амвросия освободили, а все остальное – это уже отец Венедикт радел, добивался. Жуть, что было. А теперь – слава Божия! Восстановлена святыня. Собрано монашеское братство.

Вечная память верному служителю Христову!

Сергей Максимов, руководитель паломнического центра «Благословенный Афон»:

‒ Отец Венедикт, бывало, мог меня в Оптиной пустыни заприметить, так что сажал к себе в машину, и я мог провести с ним так несколько дней. По-моему, у меня однажды целая неделя из рабочего графика оказалась изъята.

Потом он благословил меня на женитьбу.

Приехав уже с супругой в Оптину пустынь, мы, как это на самом деле бывает в таких святых местах, ни с того ни с сего вдруг разругались, да так, что, мол, уже только развод – и всё!

– Хорошо, – говорю своей второй половине, – с утра пойдешь развод оформлять.

Рано утром в гостиничном номере звонок.

Звонит келейник отца Венедикта:

– Вас зачем-то батюшка с женой вместе вызывает…

Я удивился. Мы собирались чуть свет уже в обратный путь снаряжаться. У супруги срочные планы…

Приходим.

Отец Венедикт сидит весь такой возмущенный и не знает, с чего начать разговор. Зависла пауза минуты в три… И он начинает со слов:

– Ну, какой развод? Какой развод?!

Мы просто побледнели.

А потом – его блестящая речь где-то на час без остановок.

Нас всё отпустило! Мы помирились.

Как-то отец Венедикт провидел, о чем мы там с супругой и на каких тонах говорили…

Архимандрит Венедикт (в миру Владимир Андреевич Пеньков) родился 24 июня 1939 года. Окончил Московскую духовную семинарию, а в 1973-м году ― Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В 1970-е годы был насельником Троице-Сергиевой лавры.

В 1990-м году пострижен в монашество в Троице-Сергиевой лавре с наречением имени Венедикт в честь преподобного Венедикта Нурсийского.

В 1990-м году назначен наместником Оптиной пустыни с возведением в сан архимандрита. Отец Венедикт руководил жизнью обители на протяжении 27 лет, начиная с 1990 года.

9 января 2018 года перенес тяжелую операцию. Спустя неделю после операции отец Венедикт все еще находился в реанимации – начались послеоперационные осложнения. 19 января здоровье батюшки резко ухудшилось, и 22 января он оставил этот мир…